Кузьма Стеклов. Оконная история в лицах (42)
Говорят – и совершенно справедливо, на мой взгляд, – что на нашей замечательной планете одновременно существует несколько объективных реальностей. Действительно, обычный европеец, попадающий впервые в Китай, Японию, да и в Соединенные Штаты тоже, оказывается в настолько непривычных для себя атмосфере, окружении и традициях, что зачастую просто теряется. Эти миры в чем-то пересекаются, но во многом – абсолютно параллельны.
На самом деле, и москвич, проживший все сознательные годы в стольном граде, попав – на старости лет – в какой-нибудь районный городок в Пензенской, например, губернии, будет несказанно удивлен как стилем, так и скоростью жизни. И, боюсь, никогда не сможет там прижиться. Это ведь еще один «параллельный» и никак не пересекающийся с нашим – но вполне выстроенный, жизнеспособный и (в ряде случаев) очень симпатичный – мир!
В канувшем в Лету в начале 90-х годов прошлого века Советском Союзе имелись такие же удивительные «лакуны». Одной из них была Средняя Азия.
В связи с тем, что я, работая в знаменитом строительном институте, занимался долгие годы вопросами естественного освещения и солнцезащиты – прямая дорога была мне в Крым, Закавказье и Среднюю Азию.
Про Тбилиси, читатель, я уже писал, про Крым рассказывать буду в недалеком будущем. Сегодня же настал черед Душанбе и Ташкента, а также некоторых других среднеазиатских городов – таких, например, как Ленинабад (бывший Ходжент), Колхозчи (по-моему, никто не знает – как эта деревня раньше называлась), Бухара, Самарканд, Фергана (мне кажется, что эти-то города не меняли своих названий и уклада жизни многие сотни, если не тысячи лет).
Ты знаешь, читатель, что первые впечатления наиболее острые и – как это ни смешно – справедливые (во всем – будь то собеседник, девушка, город...). Именно поэтому они и запоминаются на долгое время. Я довольно много писал про свое «первое тбилисское приключение». Теперь – «первое таджикское». Новых впечатлений было очень много – именно поэтому в одну историю они, конечно, не поместятся.
Итак, начало 80-х годов прошлого века, середина сентября, Душанбе (тогда – столица Таджикской Советской Социалистической Республики, ныне – столица независимой и раздираемой бесконечными противоречиями Республики Таджикистан).
Должен сказать, что я и до того несколько раз бывал в столице Таджикистана, когда занимался «хожением по горам». Но – почему-то – мы называли тогда этот город «Дюшамбе». Не могу сказать, какое название лучше, но я очень долго привыкал к теперь уже каноническому «Душанбе».
Хотя... Какое оно «каноническое», если их Президент только что сменил фамилию с Рахмонов на Рахмон! Это как если бы я сменил свое замечательное родовое прозвище со Стеклов на просто Стекло. Не очень звучит – согласись, читатель!
Ну, ладно. Это все лирика. На самом деле мы – по приглашению и договору с Госстроем Таджикской ССР – поехали испытывать влияние различных солнцезащитных устройств (жалюзи, пленки, карнизы и пр.) на микроклимат помещений. В середине сентября потому, что раньше нас не отпустили с работы, а солнечная радиация в тех широтах и в осенние месяцы в дневное время очень даже приличная! Да и Солнце относительно низко стоит – дополнительное испытание для жалюзийных решеток и козырьков. Тем более что следующий выезд предполагался в июне – в самый пик активности солнечной радиации, жары и лени местного населения.
Поверь, читатель, работать в 40 градусов в тени и 70 градусов на солнце очень не хочется...
Собрав все необходимое (жалюзи, металлизированную лавсановую пленку, разнообразные приборы) мы, два кандидата технических наук – я и мой приятель Дмитрий, – полетели в Таджикистан. Встретить в аэропорту нас должен был заместитель Председателя местного Госстроя. Но – не встретил...
Мы ждали больше полутора часов, вглядываясь в каждую черную «Волгу» – но никто не хотел нас везти в гостиницу. А спать очень хотелось – было уже около одиннадцати вечера по местному времени. Вроде бы немного, но мы летели больше пяти часов и очень устали. Не было тогда никаких мобильных телефонов, а по конторским звонить уже не было никакого смысла – рабочий день закончился пять – шесть часов назад...
Дольше ждать мы не стали и – тогда еще горячие и молодые – поймали машину до главной их гостиницы, которая называлась, естественно, «Душанбе». Наивные, мы рассчитывали, что представителей знаменитого строительного института должны разместить именно там. К нашему огромному удивлению, три четверти этой гостиницы были в ремонте, а в оставшейся части номера для нас не были забронированы.
Я до сих пор благодарен девушкам из гостиницы «Душанбе» за то, что они разрешили оставить большую часть нашего объемного багажа в их камере хранения – иначе нижеописанной истории бы не состоялось. Мы бы просто уснули на ближайшей клумбе – мотаться по незнакомому городу с грудой приборов и солнцезащитных устройств нам было бы невмочь.
Сначала мы хихикали и – в шутку – предварительно выбирали кусты на центральном бульваре, под которыми и планировали заночевать. Должен сказать, что через полчаса нам стало совсем не смешно – ночью в этом городе, расположенном в предгорьях Памира, довольно холодно. Одеты мы были по-летнему – в Среднюю Азию ехали все-таки!
Продрогнув и стуча зубами, мой друг Дима принял решение: «Нужно что-то делать! Идем в райком партии – я ведь коммунист! Товарищи по партии должны нам помочь!»
Честно говоря, его предложение вызвало у меня не только гомерический хохот, но и огромное желание воспользоваться возможной партийной помощью, чтобы немного поспать. А также хотелось проверить, действительно ли так живучи идеи интернациональной коммунистической солидарности. К сожалению, последний эксперимент не удался – просто не был завершен.
Мы выяснили у девушек в гостинице, где находится ближайший райком Коммунистической партии (даже не хочу представлять, что эти симпатичные таджички подумали о двух московских кретинах, которым среди ночи понадобилось идти в партийную организацию), и двинулись по указанному адресу.
К сожалению, райком был закрыт – даже дежурного не было. Но нас «заклинило» и мы решили идти по восходящей – узнали адрес городского комитета КПСС и рванули туда (благо, что все это было в самом центре города).
В вестибюле горкома горел свет, и мы смогли разбудить ночного дежурного – наверное, самого старого члена партии в этой среднеазиатской республике (на вид ему было лет сто). Через полчаса, которые понадобились ему для того, чтобы пройти пятнадцать метров до входной двери, мы выяснили, что этот «бабай» не может говорить не только на русском, но и на таджикском языке. Или мы не смогли от него ничего добиться потому, что он хранил какую-то самую главную партийную тайну?
