← пред.   след. →

Через пару месяцев мы выяснили, что наш питомец чересчур любопытен и подвержен привычной для диких животных панике. Однажды, вернувшись домой, мы обнаружили, что Петруша молчит, а на одной из его лап нет когтя с фалангой пальца. Как потом мы поняли, он застрял в кухонной люстре и, не сумев выбраться до нашего прихода, отгрыз себе один из четырех отростков на левой ножке (примерно так же поступают ведь и попавшие в капкан волки). И стал наш попугай хроменьким. Но любили мы его не меньше, а может даже и больше – ведь на Руси всегда особое отношение к убогим и калечным.

В течение нескольких месяцев мы с женой радовались, как дети, услышав от Петруши какое-нибудь новое слово – к тому моменту он уже знал их шесть: «Петруша», «птичка», «привет», «хороший», «красивый» и «засранец» (последнему его не учили – он стал повторять это за моей женой, которая с особым выражением произносила это, убирая его помет). Наша хромоножка бегала по телевизору с радостными воплями «Птичка! Красивый! Засранец! Привет!» И при этом восторженно клекотала и трясла головой. Очень приятно было за этим наблюдать.

Мы узнали и его вкус – когда я приносил своей благоверной букет желтых хризантем, это встречалось обычно словами: «Опять для Петруши еду покупаешь!» Не понимаю, как это мелкое пернатое успевало за вечер обглодать дюжину крупных цветков! Кстати, белые и другого цвета, кроме желтого, растения его не интересовали совершенно!

Еще мы выяснили, что наш постоялец не может жить без укропа и квашеной капусты – он снимал ее прямо с вилки и не по-детски возмущался, когда его пытались отогнать от стола. А когда я резал укроп для салата – бесстрашно бросался прямо под нож. Мы решили, что эта еда сродни наркотику для маленьких птичек.

К сожалению, опыт обучения волнистого попугайчика новым словам был прерван по нашей же вине. Вышло так, что мы попытались сварить «суп из попугая». Ситуация была следующей.

На кухне у нас установлена керамическая электроплита, и жена постоянно просила нас не пускать Петрушу в это помещение, когда она что-то там готовила. Но в тот кошмарный день все пошло не так – и суп на плите кипел, и попугай на кухню просочился, и сын наш младший слишком буквально воспринял просьбу моей супруги выгнать Петрушу... И, пытаясь освободить кухню от попугая, просто по-волейбольному «загасил» его в ту самую кастрюлю, от которой и пытался спасти.

Даже я (со своим неслабым, как тебе известно, читатель, литературным талантом) не смогу описать тот ужас, который испытал, увидав Петрушу в кипящем бульоне. К счастью, он обварил только попу и одну из ножек. Мы, конечно, его мгновенно из кастрюли выловили. Но наше «чудо» замолчало. Обиделся, вероятно, Петруша на нас очень...

И молчал он очень долго. Больше двух месяцев. Потом, кстати, выяснилось, что мы фактически грубо прервали процесс на самом пике возможностей попугая к обучению. Только потом нам объяснили, что лучшее для этого время он провел в «анабиозе» – после того, как Петруша несколько пришел в себя, его клюв стал совсем коричневым. Мы поняли, что волнистые попугаи могут запоминать новые слова только тогда, когда еще молодые, с желтым клювом.

В первый момент мы решили, что загубили живую душу бесповоротно. А сыну я (не подумав, конечно же, что проклинаю его таким образом) сказал, что за это преступление в следующей жизни он станет, наверное, червяком, которого сожрет первый же попугайчик или какой-нибудь воробей (что еще обиднее, вероятно, для него было услышать).

Мы очень переживали за нашего питомца, жена даже перестала ходить на работу. Но ситуация с животными и маленькими детьми, которые болеют, одинакова – видно, что им плохо, но в чем дело совершенно непонятно, да и что делать неясно. Объяснить-то они ничего не могут – так и у меня бывает с утра после встречи с институтскими приятелями. Вроде бы плохо, а что делать, непонятно. В ситуации с Петрушей пару дней не было никаких изменений – ни лучше, ни хуже. Сплошное молчание и неприятие проходящей мимо жизни...

Все понимают, что ходить на работу все-таки нужно – в том числе, чтобы попугая кормить и лечить. Но в первый же день, когда моя жена появилась в конторе, младший сын, оставленный с попугаем в качестве сиделки, позвонил с истошным воплем: «Мам, попугай окочуривается! Я делаю ему искусственное дыхание «рот в клюв»!»

Как ты понимаешь, читатель, развитием этой ситуации стал поход к ветеринару. Должен еще раз сказать – никогда до этого момента я не наблюдал за специалистами этой профессии. Тем интереснее был для меня этот визит.

Выслушав нашу скорбную историю, доктор прокомментировал: «Как интересно! Первый раз слышу о супчике из попугая. И как – вкусно было?»

После этого он взял Петрушу за хвост и отпустил. Наша птичка взлетела на шкаф. Ветеринар воскликнул: «Ну, вы же видите – жить будет!»

Мы, конечно, обрадовались – но попросили расшифровать результаты эксперимента, за который заплатили больше, чем стоил попугай вместе с клеткой.

Сделав ученый вид, доктор сказал нам с раздражением: «Ну, вы что – не понимаете? Он же вверх полетел! Если бы вниз – точно не жилец. А он же на шкаф от нас рванул. Значит, выживет!»

Я попробовал узнать у этого шарлатана, почему он сделал такое заключение. Единственное, что он смог сказать мне, отрабатывая свой гонорар, что об этом говорит его опыт (молодому человеку было лет двадцать пять, и я воспринял его слова, как издевательство). Он выписал Петруше элементарную облепиховую мазь и сказал, что через пару недель попугай придет в себя. Как ни смешно, но, действительно, через полтора месяца наш питомец был полностью здоров – и стал опять петь песни по утрам. Правда, словарный запас больше не пополнял.

Зато – придумал массу новых игр. Вот одна из них, например.

Петруша нашел плошку, где мы держали монетки. Пятирублевки ему не очень нравились (слишком тяжелые, наверное), а вот рубли и американские квоттеры он разнес по всей квартире. Сначала он их просто таскал, потом выяснил, что на ламинате они звенят значительно веселее, чем на ковре. Я пытался отнимать эти монетки у Петрушки – он очень возмущенно кудахтал и верещал. А потом как-то я заметил, что он брякает монеткой все ближе к моей ноге, если я не обращаю на него внимания. И все время смотрел на меня, склоняя головку. В результате, не дождавшись моей реакции, он бросал монету и просто нападал с теми же воплями на мою ногу.

Очень много и других забав Петруша придумал.

Как ты уже понял, наверное, читатель, наша птичка умерла не так давно. Он был с нами почти десять лет. Не знаю, как долго обычно живут волнистые попугайчики, но этот не дожил до юбилея всего пару месяцев. Когда его не стало, моя жена целый день рыдала – действительно, умер член семьи. Я – как и положено мужчинам – стойко переживал горе... Похоронили мы его в кожаной коробочке с надписью BVLGARY (так и не вспомнили, что там раньше лежало) – жене показалось, что это было бы ему приятно.

Я знаю много историй – апологий и эпитафий, которыми их хозяева провожали собак, кошек, лошадей. Но эта история, вероятно, единственное в мировой литературе воспоминание о волнистом попугае Петруше. И прощание с ним. Поверь, читатель, мне стало лучше после того, как я рассказал тебе о нашей птичке.

Я похоронил его под огромной липой, которая растет у нашего дома. И каждый вечер, выкуривая последнюю за день сигарету, смотрю на его могилку с балкона восьмого этажа. И – с грустью и удовольствием – вспоминаю этого хулигана.

При перепечатке информации обязательна активная ссылка на www.tybet.ru

← пред.   след. →