Кузьма Стеклов. Оконная история в лицах (34)
Я перечитал предыдущие истории про свое «первое грузинское путешествие», и подумал, что ты, читатель (и, вероятно, вполне справедливо), задаешь себе вопрос: «А что же делал Кузьма в Тбилиси помимо пития вина, дегустации кавказских разносолов и утоления собственной жажды безумных развлечений?» И стало очевидно, что мне все же придется объяснить тебе – зачем меня занесло в этот замечательный город.
В описываемое время я учился в аспирантуре знаменитого строительного института и готовил кандидатскую диссертацию. По существовавшим правилам, прикладные работы должны были включать как теоретические разделы, так и лабораторные и опытные (натурные) подтверждения теории. То, чем я тогда занимался, было связано с влиянием солнцезащитных устройств на зрительную работоспособность.
Тематика диссертации и предопределила особенности моей поездки: Тбилиси (яркое и жаркое солнце, от которого нужно защищаться), конец лета (пока солнце еще яркое и жаркое), оборонный завод, специализирующийся на производстве электронной техники (возможность использования большого числа работников для набора необходимой статистической базы), цех по изготовлению микросхем (точная зрительная работа), еще раз Тбилиси (помощь сотрудников родственного института ТбилЗНИИЭП), и еще раз Тбилиси (я никогда там не был до того, а очень хотелось). Поэтому я ловко (по крайней мере, так мне казалось) подталкивал своего научного руководителя и руководство института к выбору именно этого варианта среди других имевшихся).
К счастью, мне удалось всех убедить в абсолютной необходимости и неизбежности моей поездки на два месяца (кстати, такая длительная командировка в советские годы – небывалый случай!) в стольный грузинский град Тбилиси. Были заключены соответствующие договоры – один с институтом ТбилЗНИИЭП (о помощи мне в проведении исследований – платил мой строительный институт), другой – с тбилисским заводом (о разработке рекомендаций по солнцезащите производственных помещений – платил завод «МИОН»). Я набрал разных вариантов солцезащитных устройств (жалюзи, пленки и многое другое), измерительное оборудование и – полетел в Тбилиси!
Меня встретили заместитель директора института и заместитель директора завода. Я не ожидал встречи на столь высоком уровне. К сожалению, она получилась не очень торжественной – оба начальника ругались между собой по-грузински и рычали на меня по-русски.
По дороге из аэропорта ситуация прояснилась – оба чувствовали себя обманутыми моим институтом и, соответственно, мной, как ближайшего представителя института. Дело в том, что мой НИИ по договору о разработке рекомендаций получил от завода, скажем, 20 000 рублей (цены не помню, цифры условные), а заплатил местному институту 10 000. Ожидая мой самолет, заместители это случайно выяснили. Поэтому, один считал, что переплатил, а другой думал, что ему недоплатили.
Я ничем не мог исправить ситуацию, и – «на ясном глазу» – утверждал, что я тут ни при чем, хотя (сознаюсь) сам составлял оба договора – нужно же было и родному институту заработать! Да иначе меня, думаю, в Грузию бы и не отпустили.
Встретившие меня заместители поселили твоего доброжелателя в общежитии завода (вполне пристойная однокомнатная квартира в страшном доме), а я все думал, что же делать – начинать работу с такого недоразумения было очень неприятно. Кавказское гостеприимство, правда, пересилило обиду, и меня пригласили в ресторан. А вот там все недоразумения были забыты, к счастью! Более того, как южные люди, мои спутники, стали друг над другом подшучивать и очень «зауважали» мой институт и меня, как его сотрудника – за удачную коммерческую сделку. И я понял, что можно все-таки приступать к экспериментам!
На следующий день я впервые пришел на завод «МИОН» (кстати, читатель, расслабься – я не собираюсь описывать подробно каждый день моего пребывания в Тбилиси, только то, что меня поразило или удивило).
Первая встреча, естественно, с «начальником режима», который – среди прочего – рассказал о посещении их завода делегацией из «братской» тогда Германской Демократической Республики. Завод и – особенно – цех по производству микросхем буквально «вылизали». И, тем не менее, услышали, как один немец сказал другому: «Господи, какая же грязь! Ты помнишь, к нам японцы приезжали? И говорили, что у нас не соблюдаются нормы для изготовления качественных «чипов»? Наверное, у них по сравнению с нами так же, как у нас по сравнению с грузинами!»
А потом меня повели в цех, где я и должен был работать следующие два месяца... Ты знаешь, читатель, всю предыдущую «пургу» я нес, вероятно, потому, что боялся рассказать тебе, что я увидел в этом помещении. Но – все-таки придется.
Огромный зал (думаю, что около 1000 квадратных метров), витраж практически во всю стену, выходящий на юг (то есть, солнцезащита им была необходима), ряды микроскопов, с помощью которых и делали микросхемы, очень жарко и... И больше двухсот молоденьких девушек!
На все это женское поголовье – всего три мужика – начальник цеха (под шестьдесят, очень толстый, всегда потный и безумно вонючий), заместитель начальника (инвалид средних лет) и молоденький наладчик сварочного оборудования (я не понял сначала, почему он так обрадовался и недобро усмехнулся, когда заместитель директора завода объявил всем, что два месяца «Этот человек будет работать в вашем цехе»).
В те годы в нашей стране необходимые для оборонной промышленности микросхемы изготавливали практически вручную – с помощью микроскопов. Это в Японии какой-нибудь уже тогда стояли сварочные автоматы, производящие куда более сложные и качественные изделия. То, чем занимались грузинские девушки, действительно было очень точной зрительной работой – возраст работниц варьировался от 18 до 25 лет (после 25 зрение у них, к сожалению, садилось настолько, что они уже не могли работать на таких операциях).
Я уже упоминал, что в цехе было очень жарко – поэтому, как я выяснил уже на следующий день, начав оценку зрительной работоспособности в соответствии с планом исследований, кроме белых халатов практически все девушки ничего не носили...
Читатель, я, вероятно, очень разочарую тебя! Я ничего больше не буду говорить о тех пятидесяти шести днях, которые я провел на заводе «МИОН» в городе Тбилиси. Но – у меня до сих пор хранятся черновые материалы по диссертации и, иногда перелистывая их, вспоминаю – с легкой грустью – имена девушек, которые так помогли советской строительной науке (Манана, Венера, Верико, Анджела, Софико...).
Несмотря ни на что, я выполнил экспериментальные исследования за отведенное время – и через полтора года защитил-таки кандидатскую диссертацию...
